Окончание

[Lyolya-san]

26.07.2011 в 01:27

Пишет  (((БоЖий ОдУвАнЧик))):

Игры демонов. Часть третья + Эпилог. Время свободы.
Название: Игры демонов.
Автор: (((БоЖий ОдУвАнЧик)))
Бета: Lyolya-san
Гамма: Никарина
Пейринг: Саске/Наруто; Наруто/Саске, ОЖП, и многие из жителей Конохи.
Жанр: мистика, роман.
Статус: Закончен.
Дисклеймер: Кишимото
Размещение: категорически запрещено.
Предупреждения: AU, OOC, почти весь текст POV Наруто, смерть персонажа.
От автора: Идея взята с работы РЯМ - не тревожьте демона.
Я ЕЩЕ раз повторяю - это НЕ продолжение работы. Это схожая тема.
Работа написана в подарок Lyolya-san, и Итачи, описанный в ней - полностью ее. Спасибо тебе, Лёль)))

Часть первая. Семейный портрет.
Часть вторая. Беспокойные ночи.
Глава первая. Причина для убийства
Глава вторая. Детское счастье.
Глава третья. Начало игры.
Глава четвертая. Жертва. Конец второй части.
Часть третья + Эпилог. Время свободы.



Солнечный Наруто.
Именно так думали о нем люди и неосознанно тянулись. В каждом лице, обращенном к нему, читалась симпатия. Взаимная. Ибо Наруто отвечал всем тем же.
Он вообще любил жизнь – все ее проявления. Всегда веселый, готовый улыбнуться в любую минуту и сжать в крепких объятьях. Душа нараспашку. И, что самое интересное, при столь легком нраве обладал некой глубиной, что позволяло симпатии превращаться в долгие годы дружбы.
Но больше всего его любили дети и животные. Еще в молодости соседские шавки и обаятельные карапузы стремились к нему на крейсерской скорости, а, врезавшись, требовали внимания, тут же его получая.
Такая открытость располагала к влюбленности. Многочисленной. И что примечательно, все его бывшие, и женщины, и редкие мужчины оставались с ним в хороших отношениях, даже если связь не была длительной.
А потом всеобщая душа компании женился. На розоволосой девушке, с которой познакомился в кафе.
Он просто сказал: "Привет". Она же, окатив его ледяным взором, допила свой зеленый чай и гордо ушла. Точнее, попыталась, – от Наруто Узумаки просто так не уходят.
Со временем отчужденная поначалу девушка раскрылась как довольно привлекательная личность, которая бесповоротно влюбилась в шалопая. И снова взаимно.
Позднее вся сила любви Наруто перекинулась на одного человека, явившегося результатом брака двух юных сердец, и сильнее той любви свет не видел.
Микото. Абсолютная копия отца во всем. И особенно в улыбке, обращенной к нему. Эти двое жили только друг для друга и в своем мире на двоих. Сакура, чьи чувства со временем превратились в тот вариант любви, когда принимаешь все, просто была рядом с ними и грелась от их солнца.
Сейчас, когда знаешь концовку, кажется странным, но это была счастливая и дружная семья. Уютный дом, всегда полный гостей и смеха. Все это действительно было.
Было, но внезапно пошло на убыль. И вот в старый заброшенный дом входит совсем не тот человек, что видится по воспоминаниям. А действия Итачи, которые почти свели его с ума, стирают все яркие и солнечные грани Наруто Узумаки, оставив неизменной лишь одну черту – доброту, благодаря которой он оказался способен пожертвовать собой ради дьявольского ребенка.
Жизнь слишком несправедлива, и, может быть, Итачи прав в том, что смерть – величайший дар.
Сейчас, ощущая в себе биение чужого сердца и яркий свет ставшей вновь солнечной души, Саске думал именно так


– Нии-сан, ты так сильно заблуждаешься. – Итачи, который все продолжал рыскать по гостиной безумным взглядом, вдруг в удивлении замер, медленно оборачиваясь на голос младшего брата. Его насторожили интонации – тягуче самостоятельные, слишком пресыщенные силой и от того дико несочетающиеся с его маленьким глупым братом.
– В чем же? – Образ Итачи был расплывчат, плечи, руки постоянно меняли очертания на воронов и обратно. Итачи был растерян и начинал злиться.
– Во многом. Если не сказать во всем. – Саске же в противовес брату был непоколебимо уверен в себе. – К примеру, твои странные вкусовые пристрастия в душах. Тебе никогда не понять того чувства, когда душа добровольно растекается по тебе, наполняя жизнью каждую клеточку, вновь заставляя биться сердце.
– Ты... – Глаза старшего Демона вдруг сузились, и вся поза приняла расслабленную позу. – Ты убил Наруто-куна.
– Он сам... А еще, Итачи-нии-сан, ты не почувствуешь их воспоминаний. Точнее, воспоминаний Наруто. И в этом твоя главная ошибка, за исключением нашей семьи.
– Наша семья – тема, которую тебе не преодолеть никогда. А касательно Наруто... Воспоминания забываются, клетки снова перестают звенеть. А собственное удовольствие и вкус сумасшедшей смерти остается надолго.
Итачи начал рассыпаться на птиц, стремясь снова до поры до времени укрыться в картине, среди молчаливых мазков, но Саске. О-о, Саске не зря так долго ждал этой силы.
Стройное тело младшего брата вдруг разрослось – увеличился его рост и габариты, на руках, под внезапно потемневшей кожей проступили мускулы, за спиной с громкими хлопками расправились и пару раз взмахнули крылья-лапы. А ветер от их взмахов разметал удлинившиеся и посветлевшие пряди, которые на мгновение прикрыли пожелтевшие глаза. Все изменения произошли слишком быстро, и старший брат, еще только на половину обратившийся в птиц, замер смазанным силуэтом, разглядывая своего братишку, который мощными крыльями вдруг начал давить кружащих по помещению птиц.
Вороны исчезали с чавкающим звуком, чтобы тут же восполнить тело Итачи.
– Братик обрел силу.
Глаза обоих демонов с черных обратились в красные. Посреди комнаты замерло двое сильных демонов, некогда любящих друг друга брата. И сейчас оба с позиции силы вспоминали с горечью то счастливое время...

Отец одного из самых состоятельных семейств как всегда был непреклонен – в этот раз, пожелав семейный портрет, приличествующий их положению, и не слушая никого, он привел в дом достаточно известного и талантливого художника.
Возразить главе семьи не посмел никто: ни скромная красавица жена, ни сыновья.
После месяца изнурительного позирования картина, полностью отображающая каждого члена семьи, была готова: в центре полотна на изящном стуле восседала не менее изящная женщина – Микото, послушная и милая жена, замечательная мать. По правое плечо от нее расположился сам отец семейства – Фугаку Учиха, личность довольно жесткая и цельная. Рядом с ним стоял старший сын и любимый наследник – идеальный во всем Итачи.
Слева от Микото, трепетно держа ее руку, стоял младший сын. По сравнению со старшим гениальным братцем ничем не примечательный, разве что своей неограниченной любовью к матери. Впрочем, любви взаимной.
Итак, портрет написан. Фугаку доволен – неотъемлемая часть их положения в обществе заняла свое место над камином. Микото довольна тем, что доволен муж. Недоволен лишь старший братец – на портрете особой красотой отличается Саске, а ведь это его! Его любит художник, и каждую ночь шепчет срывающимся голосом о своих чувствах.
В доме разразился скандал – младшего брата обвиняют в связи с художником. Сам творец рыдает и клянется в верности Итачи, а младший лишь равнодушно смотрит. По его мнению, красивее всех вышла мама, о чем он и сообщил, перед тем как уйти на утреннюю прогулку.
Знаете, как это бывает, во всех идеальных семьях при ближайшем рассмотрении всегда становятся видны изъяны – так и в благочестивой семье Учих.
Старший сын, бесспорно талантливый ребенок, обладал всепрощающей любовью отца и беззастенчиво этим пользовался, со временем став самозацикленным человеком, с нервными расстройствами. Но об этом нигде не говорилось.
Младший брат – не лишенный ума, ума достаточно острого, но на фоне старшего брата явно проигрывающего, все детство стремился догнать Итачи и завоевать расположение отца. С возрастом осознав всю безнадежность попыток, все свои светлые чувства направил на мать – единственного человека, принимающего его таким, каков он есть, не требуя чего-либо еще.
Однако общественность видела лишь блестящий фасад, и об истинном положении дел могла лишь догадываться. А страсти меж тем кипели знатные.
Итачи, осознав всю глубину своих чувств к талантливому художнику, решился на побег. На уговоры родителей, точнее, более мягкой по отношению к сыновьям матери, не поддавался. Его решение было необратимо, хотя он все же подспудно ожидал, что отец в очередной раз уступит ему.
Однако, перед самым отъездом любовник знатного наследника меняет свое решение, написав об этом в краткой записке и передав ее с посыльным мальчишкой.
В тот день Итачи, любимец судьбы и в первую очередь отца, был убит горем. И даже младший брат был согласен с тем, что эти чувства настоящие. Впервые.
Однако старший сын столь достопочтимого рода не может убежать с безродным творцом. И уж ни в коем случае не может быть гомосексуалистом. По-крайней мере, официально. Таково было решение отца, и старший, после длительных уговоров матери о том, что любить можно и скрыто, сохраняя при этом видимость верности своей жене, согласился на уговоры.
Однако художник в ответ на страстные мольбы своего любовника ответил отказом, мотивируя его своей скорой женитьбой.
Итачи Учиха, слишком любимый отцом, был человеком с некрепкой психикой. Потеря искренней и глубокой любви пошатнула ее еще больше... как и нежелание отца поступить как угодно ему.
Окончательный шаг в пучину безумия произошел в ту ночь, когда он узнал о предательстве родителей. Отец, опасаясь за свой род, за его спиной подкупил юное дарование, чтобы тот исчез из жизни его старшего сына.

***
Та ночь выдалась неожиданно ясной и теплой, никак не соответствуя ужасным событиям. Луна, периодически пропадая в толще облаков, поразительно четко высвечивала своим неясным светом смерть Фугаку Учиха, а вслед за ним и его жены – Микото.
Вот лунный луч падает на отточенный клинок, когда тот одним взмахом перерезает горло мужчины.
Мужчина лежит в быстро разрастающейся луже собственной крови, и на лице его застыло неверие и удивление, а над его головой все с того же клинка капает кровь.
Микото уже была в постели, она снова была отчитана мужем за то, что попыталась найти компромисс. В который раз. Когда в ее спальню вошел посторонний, она притворилась, что спит, не желая общаться с мужем.
А потому, когда почувствовала первый удар, то дико закричала, пытаясь закрыться руками.
Не знаю, по каким причинам, в силу злобы или азарта, однако удары следовали один за другим. И последние три она встретила уже мертвой: руки бессильно опали, и стеклянные глаза смотрели прямо в лицо убийце, уже не видя его.
Позднее луна высветит залитую кровью постель и тускло блеснувший медальон, который отлетел вслед за разорванной от ударов цепочкой.
Наутро, когда домой вернется Саске, он обнаружит тела своих родителей и окровавленную семейную реликвию – короткий меч, который, словно издеваясь, расположится на своем месте в кабинете отца.

Когда хоронили Микото и Фугаку Учиха, стояла солнечная ясная погода, и бутоны цветов, принесенные на могилу братьями, лениво покачивал слабый ветерок.
Неделю братья не разговаривали, каждый из них был погружен в горе. Вся правда всплыла в одну из ночей, когда лил жуткий ливень.
Правда о том, что убийства совершил Итачи. Тот самый Итачи, который предоставил неоспоримое алиби. Тот самый Итачи, который молча рыдал над могилами, сжимая в руке материнский медальон. Тот самый Итачи, который трясся от ужаса, увидев тела родителей, и причитал о людской жестокости.
Разгорелся скандал, под стать грому, из-за этого самого украшения. Вот тогда то Итачи и произнес слова о своей причастности. После чего была пауза. Гнетущая пауза, и слышно было, как бушует стихия.
А потом младший произнес до дрожи тихо и спокойно:
– Я тебя убью. Убью, даже если для этого придется заключить сделку с дьяволом.
Той ночью многие видели как пылал старинный дом. В том пожаре погибли младший и старший наследники семейства Учиха.


– Братик добыл силу…


– Силу, достаточную, чтобы уничтожить тебя окончательно.
– Бедный глупый маленький брат, столько лет мучится, страдая от мук ненависти – такая целеустремленность достойна похвалы. – Итачи насмешливо развел руками. За столько лет он изменился. Стал мудрее и еще опаснее. – Только некому братика хвалить. Родители давно мертвы.
– И это ты их убил, из-за какой-то подстилки. – Саске рванул вперед, стремясь нанести удар. Но на прежнем месте Итачи не оказалось.
– Не смей! Не смей что-либо произносить о Нем. – Итачи замер в другом конце комнаты. Он злится. – Они мои родители. Они простили. Всегда прощали, и это простили. А ты меня за них убил, хотя это они меня предали. А ты сжег. Ты со своим контрактом спалил меня вместе с домом.
– Но не до конца.
Братья мгновенно перемещались по комнате, сшибая мебель и нанося удары по стенам.
– И ты думаешь, что в этот раз тебе удастся? Мой глупый маленький брат. Не удалось тогда, не удастся и сейчас. – Итачи замер возле камина, довольно оглядывая разрушенный интерьер. – Посмотри, Саске-кун, разруха почти такая же, как и тогда.
Договорить ему не дали, рядом с ним материализовался Саске и, схватив его когтистым крылом, приподнял над землей, так что лицо на потрете за его спиной оказалось аккурат на одном уровне с лицом демона.
– Ты снова заблуждаешься. За такое не прощают, и твоя сущность демона тому подтверждение. За смерть родителей теряют душу, и никакие другие съеденные тобой души тут не помогают, правда, нии-сан? – С каждым произнесенным словом кулак сжимался, оставляя все меньше и меньше шансов на спасение.
– А ты? Как же твоя душа – ее ведь тоже нет.
– Это достойная плата, чтобы убить тебя еще раз. А как думаешь, нии-сан, что с тобой будет после? До сих пор уверен, что смерть это награда?
– Высшая награда. Свобода и прощение. Твое прощение и твоя свобода, маленький брат.
Последние слова давались с трудом – вместо некоторых слов звучали хрипы, но это не помешало Саске удивительно четко расслышать, все, что сказал ему брат.
Пронзительно закричав, младший брат стиснул обеими руками-крыльями свою долгожданную добычу и, вспыхнув синим пламенем, спалил брата, огнем задев картину.
Итачи не кричал. Итачи лишь благодарно улыбался – ведь смерть это действительно спасение для того, кто тал долго ждал. Пусть даже дальше лишь пустота.

***

Саске опустился на колени, глядя на свои обожженные руки. Он это сделал.
Он действительно это сделал.
Столько ждать и вот наконец отомстить за родителей. За своего брата и, может быть, даже за себя.
Его облик снова менялся – светлела кожа, и укорачивались волосы, становясь темными, пока не почернели окончательно, как и глаза. С рук исчезли ожоги, и в теле чувствовалась потрясающая звенящая пустота.
Он это сделал.
Вдруг сердце, остановившись на миг, стало снова нестись как сумасшедшее. Эта вспышка боли заставила вспомнить об обещании, данном Наруто.


Учиха Саске таял, рассыпаясь мельчайшими кристаллами и улыбаясь счастливой полуулыбкой. Он выполнил контракт: отдал душу за века ожидания, а, получив силу, осуществил задуманное. Реализовав условие платы, он исчезает.
Смерть – спасение. Смерть – свобода для него и Наруто.


А где-то открыла желтые змеиные глаза девочка, лежавшая до этого сломанной куклой.
Открыла глаза и судорожно вздохнула.
Смерть – это потеря близких.


Эпилог.

Когда Микото Узумаки вышла из машины, перывым, что она увидела, была маленькая девочка в светлом сарафане, сидевшая на бордюре и обнимавшая колени. Рядом с ней валялись забытые салатовые сандалии с цветными лентами вместо ремешков. В руке она сжимала что-то наподобие заколки, а ее коротко подстриженные волосы почти прикрывали печальную мордашку.
Этот день выдался ужасно жарким, и никак не соответствовал тому нервному ожиданию, что испытывала Микото.
Если верить документам, то последнюю неделю своей жизни её отец провел здесь, после чего бесследно исчез. И вот теперь она, уже будучи взрослой, желает своими собственными глазами увидеть это место.
По каменной кладке раздалось уверенное цоканье каблуков, замершее, когда Микото остановилась возле странного ребенка.
Минуту постояв, она все же решилась поздороваться – ребенок выглядел слишком потерянным.
– Привет, малышка, ты чего здесь сидишь?
Однако ребенок на приветствие никак не отреагировал. Девочка все так же глядела в землю.
– Когда с тобой здороваются, нужно отвечать. Тебя разве не учили?
– Может, и учили, да только я забыла. – Голос ребенка звучал неприветливо, как нельзя лучше дополняя общее настроение.
– Хм... Ладно. А что ты делаешь?
– Сижу, разве не видно. – Ребенок отвернулся, но мазнув взглядом по старому дому, снова уставился в землю. – Я здесь просто сижу.
– А почему здесь? – Микото осознавала, что лишь тянет время, но заставить себя сделать еще пару шагов к зданию не могла. Трусость. Пусть. Она и не спорит.
– Потому что в доме неуютно.
– И что же, ты все время здесь сидишь?
– Нет. Обычно я провожу время дома. – На Микото был брошен взгляд, выражающий явное сомнение в ее способности трезво мыслить.
– В доме значит, – задумчиво переспросила Микото.
– Именно. - Малышка принялась водить пальчиком по краю голубой ленты на сандалии.
– В каком именно? – Микото словно очнулась, девочка же лишь досадливо махнула рукой на строение за своей спиной.
– А что ты там делаешь?
– Живу. Слушай, ты вообще кто такая и что здесь делаешь? – К ноткам в голосе ребенка явственно примешивалось недовольство.
– Микото. Микото Узумаки. А вот кто такая ты и почему живешь в доме моего отца?
– Отца? – Впервые за все время на Микото взглянули, как следует, отметив и золотые локоны, и непередаваемо голубые глаза, как у... – Наруто?
– Да. Откуда?..
Договорить ей не дали. Девочка подскочила с места, одним плавным движением оказалась рядом и возбужденно ухватилась за руку ошалевшей от такой смены эмоций Микото.
– Ты – дочка Наруто. Ты Микото. Я знала. Знала, что ты придешь. – И, потащив не сопротивляющуюся девушку на буксире по направлению к дому, девочка принялась тараторить: – А я Снейки. Мы виделись, но ты меня, скорее всего, не помнишь. Ты тогда совсем мелкая была... О, и медальон все еще при тебе. Наруто так волновался за него. Ой, сандалии забыла.
Оставив Микото возле самого порога, девочка сбегала за брошенной обувью и уже через секунду снова была рядом.
– Ну, пошли.
– Стой. Ты же говорила, что дома неуютно, а раз ты живешь здесь, то... И вообще, где твои родители?
Микото очнулась, когда дверь была уже приглашающе распахнута и ее настойчиво тянули за рукав.
– Сейчас сама все увидишь, а что не поймешь – я расскажу. Пошли уже.


Дом внутри выглядел гораздо хуже, чем представлялось. Некогда тщательно подобранный интерьер сейчас покорял своей запущенностью и разрухой. Полуистлевшие кресла и почерневшие от времени некогда белые полотна. Время безжалостно ко всему, и оставалось загадкой, как может ребенок жить в таком месте.
Она была здесь единственным ярким пятном со своими сандалиями и неожиданно радостным выражением лица.
– Как ты м...
– Слушай. – Девочка протестующе подняла ладонь, по-прежнему сжимающую заколку. И, наклонив голову, забавно наморщилась. – Ты просто прислушайся.
Микото хотела было возмутиться, но, увидев требовательный взмах ладони, вынуждена была прислушаться.
"Боже, какой странный ребенок".

Поначалу были слышны лишь звуки старого дома, однако потом…
Нет-нет, ей не могло послышаться – этот голос и этот смех. Это же ее папа.
– Папочка... – Микото рванула на кухню, увидеть его воочию, но была остановлена неожиданно сильным рывком маленькой девчушки.
– Не спеши.
– Пусти, там же папа.
– Нет. Там его нет. – Голос девочки казался слишком усталым.
– Но я же слышу.
– Это дом. Это все дом. Понимаешь, после того, как Господин, то есть Саске-сан... хм. В общем, дом ожил после того, как получил воспоминания Наруто. И ему нравится его смех. Ему вообще нравится Наруто – он так забавляется, оживляя его.
– Но как же это... И кто такой Саске? Получил воспоминания? Оживляя? – На смену удивлению пришла подозрительность.
– Видно, придется рассказать все сначала. – Девчонка раздраженно качнула головой.
– Придется. – В голосе Микото звучали приказные нотки.
- Когда Наруто сюда пришел, тут господствовали демоны. – Глаза Снейки были опущены, и говорила она слишком тихо.
– Что? Демоны? Ты издеваешься?
– Нет. В доме обитало два демона.
– Это бред. – Микото раздраженно оглядывалась. – Я пришла, чтобы выяснить, что именно произошло с папой, а ты мне рассказываешь какие-то сказки. – Девушка начинала откровенно злиться.
– Ты вначале выслушай. Я тебе все расскажу. Ты только выслушай и не перебивай.
Девочка волновалась, путалась в словах, пытаясь как можно быстрее поведать всю историю, пока Микото слушает. Со временем, видя явный интерес слушательницы, успокоилась, и рассказ стал плавным, впрочем, не став приятнее.



– Понимаешь, в этом доме поселилось два демона-брата. Демонами по существу они стали из-за одного художника. Точнее, первопричиной был, конечно, не он, но все началось непосредственно с него. Он, кстати был дальним родственником Наруто и твоим, соответственно, тоже. Так вот, эти два демона были по разные стороны: один из них плохой, а второй хороший. Понимаю, что дико звучит, но так и есть. Плохой – Итачи, старший брат, убийца, а хороший – Саске-сан, мой господин, он не вмешивался и никого не спасал, просто наблюдал. Но при этом и не творил другим зла. Господин не вмешивался до тех пор, пока не появился твой отец, подосланный родственниками того художника в качестве искупления своей вины перед Итачи.
И вот все бы пошло по задуманному плану, если бы Наруто не поздоровался с Господином. Совершенно случайно. Как? Тут раньше висел семейный портрет, который нарисовал тот художник. Так вот, с изображением господина он и поздоровался.
Своим действием он как бы пробудил Господина, неумышленно заставив защищать.
– Он знал? Знал, что здесь есть демоны? – Микото устало опустилась в единственное расчехленное кресло, Снейки замерла у окна, теребя грязную штору. Все-таки ее вид слишком не подходил под окружающую их действительность. А еще и дом стремился заполнить паузы в их разговоре – голосом Наруто звал то Саске, то Снейки, то Микото.
И обе девушки, слыша свои имена, произнесенные радостным голосом давно исчезнувшего человека, лишь вздрагивали.
– Знал. Это я ему сказала. Господин велел напугать нового жильца в надежде, что он не будет заселяться. Но Наруто, он лишь усмехнулся и в шутку поздоровался с изображением Саске-сана.
Микото молчала, Снейки, впрочем, тоже. Каждая из них перебирали в голове идеи, мысли, воспоминания.
Впервые за весь день зазвучал голос Саске – он отчитывал Наруто за то, что тот порезался.
– Это... – Микото выглядела растерянной. – Это сейчас был твой Господин?
– Да. – Девочка не поворачивалась, продолжая упорно разглядывать что-то за окном.
– Как? Ты говорила, что ожили воспоминания Наруто. Причем тогда этот Саске?
– Ты можешь выслушать? – Маленькие пальчики еще сильнее сжали старую ткань.
– Продолжай.
– То приветствие было чем-то вроде заключения контракта. И тогда Саске-сан стал его защищать, ограждать от Итачи. Но он был слаб. Гораздо слабее своего брата.
А Итачи... он жестокий. Очень. И ужасный. Всех людей, которые попадали в этот дом, убивал, забирая их души. Всех своих жертв он сводил с ума и убивал. Абсолютно всех. А Наруто не смог. Потому что Наруто другой. Совершенно не похож на остальных. И даже когда его охватывало безумие, он оставался лучшим человеком на земле.
– Ты... Ты очень любишь моего папу.
– Да. Наруто умеет заново учить быть счастливой. Даже в мелочах.
Девочка не оборачивалась, но видно было, что спина ее немного расслабилась.
– Ты говоришь, что Итачи всех убивал. Почему от него нельзя было просто уйти? Почему нельзя просто исчезнуть из дома с демонами и забыть обо всем этом, как о страшном сне?
– Нельзя. Итачи был чисто символически привязан к дому и мог появляться где угодно. Саске-сан в силу своего договора принадлежал этому дому до самого конца.
– Почему тогда Итачи ждал своих жертв здесь?
– Ему так было веселее. Для него это была игра. Потомки художника находили новую жертву, и уже он сам затаскивал её сюда.
– И папа...
– И Наруто тоже. Дейдара, он ваш родственник, правда, очень дальний. Очень дальний. Он внук того художника. И это он сообщил Итачи о Наруто. Расписал, что и как.
– Но как же… Как это возможно. И зачем это все?
Девочка резко задернула штору, погрузив часть гостиной в пыльные сумерки.
– Ты знаешь, как Итачи стал демоном? Хотя, откуда. Итачи убил своих родителей. Безжалостно убил отца и мать за то, что они по его разумению предали его. А знаешь, в чем заключалось предательство? В том, что родители не пожелали реализовать очередную его безумную выходку. Они не захотели, что бы их сын променял титул на скитание с неизвестным художником. В первый раз за всю жизнь Итачи ему пошли наперекор. И потому ночью он их убил. Зарезал короткой катаной людей, давших ему жизнь и потакавших во всем. Не из-за любви. Нет-нет. Из-за того, что не было сделано так, как он пожелал. За такое, Микото-сама, становятся демонами. Он кричал, что причиной была любовь. Разбитое сердце – ведь родители подкупили юное дарование, вынудив деньгами женится на дочери должника семьи. Так вот, Итачи после перерождения первое время развлекался тем, что сводил с ума своего художника. И очень преуспел – молодой человек скончался через пять лет, будучи совершенно безумным и больным человеком. На смертном одре он повторял лишь одно: надо искупить вину перед Итачи-саном. Мои дети должны искупить мою вину перед ним. Иначе он их убьет. Так и вышло, что Дейдара нашел Наруто и сообщил о нем Итачи-сану. Ты знаешь, Итачи, он мастерски умел искажать сны. Таким образом он влиял на чувства и действия людей.
Девочка замолчала. В темноте она казалась совсем маленькой и хрупкой.
– Микото, получается...
– Получается, твоя мать продолжала любить Наруто. И то ее поведение – результат влияния демона. Он был в этом мастер: просачивался в твой сон и подспудно менял тебя.
– Мама… Сакура умерла три года назад, в больнице для душевнобольных, где провела последние два года. После того как мы уехали отсюда, у мамы начала развиваться шизофрения. Началось все с кошмаров. Знаешь, в последний ее день я была с ней. Она даже казалась нормальной – просила прощение у отца. Все повторяла: "Прости, Наруто".
Выговорившись, Микото подавленно замолчала, и, почувствовав на своем плече аккуратное пожатие, благодарно накрыла детскую ручку своей.
– Снейки, я ведь помню ее до разрыва с Наруто. Она была такой красивой и счастливой. От нее веяло родным и надежным. До сих пор перед глазами стоит картинка, как мы все вместе гуляли в парке незадолго до их разрыва. Мы с папой носились по аттракционам, а она сидела возле какой-то кирпичной стены на ажурном стульчике и с усталой улыбкой наблюдала за нами. Такое часто повторялось – нашей с папой энергии хватало на целый день, и когда мы еще носились с воплями, мама уже просто наблюдала за нами.
Микото почувствовала слезы на лице, лишь когда маленькие пальчики аккуратно принялись их вытирать.
– Храни эти воспоминания, Микото. Храни изо всех сил, цепляясь за них душой.
– Спасибо, Снейки. – Еле слышно поблагодарила Микото. Немного погодя уже твердым голосом она добавила: – После того, как Наруто оказался здесь, что произошло?
– Он заключил договор с Саске-саном. Случайно. Но это его спасло.
– Что же за спасение такое, если он все равно исчез... – Горечь и ирония сквозили в каждом слове.
– Это было добровольное решение. Он не был сумасшедшим. Всю неделю он оставался самим собой.
– Неделю? То есть он был здесь всего неделю?
– Да. Неделю.
– И?
– И эту неделю Итачи предпринимал попытки свести его с ума. Тот факт, что у Наруто забрали тебя, его сильно пошатнул. Однако он все равно был сильным. Сильным и добрым. А еще его защищал Саске. Неделя прошла относительно спокойно.
– Ты была здесь? Когда отец тут жил?
– Да. Почти все время. – Девочка снова отстранилась, было видно, что тема ей неприятна.
– Почти? То есть не все время?
– Я была в самом начале, пока Итачи не стал активнее нападать и Саске-сан не был вынужден появиться. Меня не было только в последний день.
– То есть ты не знаешь, как он исчез?
- Знаю. Я была помощником Саске-сана все время его бытности демоном.
– И? Снейки, не заставляй меня вытягивать из тебя по слову.
– Саске-сан стал демоном с одной единственной целью – уничтожить брата. Отдал за это душу, но все равно был слабее брата. Хотя он сжег своего брата, Итачи, как тебе известно, переродился демоном. И вот против демона Итачи Господин оказался слабее. Для того чтобы окончательно его уничтожить, ему нужна была жертва. Добровольная жертва, которую ему отдал Наруто. Две души смогли уничтожить монстра.
– Отец знал?
– Да. В том и суть: добровольно и осознано.
– Получается, отец исчез? И душа мертва?
– Нет. Мне кажется, ты вообще меня не слушаешь. Наруто растворился в Саске, тем самым дав ему силу уничтожить брата, а Саске-сан, выполнив свою цель, и сам растаял. Дом же подобрал всю эту пыль, наполненную воспоминаниями, и жадно впитал в себя. Он ожил. И знаешь что, Саске и Наруто, благодаря стараниям дома, продолжают жить – потому как те воспоминания, что он показывает, их не было. Я точно знаю.
– И ты тут живешь? Среди этих воспоминаний.
– Да. Они, это единственное, что у меня есть.
– И тебя устраивают эти голоса? Они же не смолкают ни на минуту.
– Мне с ними спокойно. Мне спокойно, когда я слышу голос Наруто и Саске-сана.
– Понятно.
Микото захотела посмотреть весь дом, и Снейки ей не мешала, лишь показала, где именно жил Наруто, потом исчезла, оставив бродить в одиночестве, и появилась уже когда Микото собиралась уходить. Погруженная в свои мысли, она не заметила странной задумчивости гостьи.

***

Снейки очень удивилась, когда два дня спустя Микото снова пришла в гости. И была еще больше удивлена, когда дочь Узумаки оповестила ее о том, что забирает ее с собой. Для нее это было откровенным шоком, одновременно и радостью, и огорчением.
Наконец-то у нее будет человек, который станет о ней заботиться и переживать, но ей так не хотелось покидать дом, в котором жил Наруто, пусть и только его голос.
На вопрос «почему», Микото рассказала, что когда она была в комнате Наруто, дом позволил ей услышать причину его добровольной гибели. Слишком четко прозвучало обещание, взятое с Саске, о том, что он воскресит Снейки.
Микото была удивлена, ведь девочка ни слова не сказала о своей смерти. Девушка сомневалась недолго: раз эта девочка была так дорога отцу, если он отдал свою жизнь за нее, то Микото просто обязана взять ребенка на свое попечение.

***

Прошел год, и Снейки впервые была счастлива. Микото была очень похожа на отца: такой же светлый и открытый человек, с которым легко и можно беззаботно смеяться, не опасаясь, что за это придется платить.
Жизнь ребенка впервые за невыносимое количество лет стала счастливой.
Со временем она осмелела и стала обычной девочкой, которая, взрослея, превращалась в красавицу с озорным взглядом.
По мере взросления ее демоническая сила таяла, и остались лишь воспоминания – дом, в котором живут Саске и Наруто. А еще она вспомнила свое истинное имя – Аико, и теперь откликалась только на него.
Стараниями этих двоих, а так же благодаря материальной помощи Дейдары, который тоже приобрел освобождение, дом приобрел жилой вид. Теперь комнаты стали уютнее, пропитанные ярким солнцем и смехом живых людей, однако труднее всего оживанию поддавалась комната Итачи, даже несмотря на то, что она была менее запущенной по сравнению с остальными.
Со временем Аико и Микото перебрались сюда жить, а Дейдара стал частым гостем. Очень многие принимали их за семью, и, вполне возможно они были правы.



Смерть как расплата за грехи. Смерть как свобода от горечи. Смерть как шанс для новой жизни.
Старый дом все меньше и меньше звучит голосами демона и человека, но нет-нет да проскользнет в ночной тиши отголосок далекой реальности.

@темы: Учихи, подарок, саске/наруто, фанфики не мои, Naruto, перепост